ПРЯМОЙ ПУТЬ
МЫСЛИТЬ И ЖИТЬ ПО-РУССКИ
КТО - ВЛАДЕЕТ ПРОШЛЫМ,
ТОТ - ПРАВИТ НАСТОЯЩИМ,
ОН - ВЛАСТВУЕТ БУДУЩИМ!!!
В ФОКУСЕ ВНИМАНИЯ КАЗАЧЕСТВО
Казачество России: история и современность.
Цитата:
Оренбургские казаки в борьбе
с большевизмом
1918—1922 гг.
Очерки
III.
Енисей — Ангара — Лена — оз. Байкал. Вступление.
Бой под г. Красноярском. На р. Енисей.
Бой под дер. Вершиной Яковлевой.
«Победит тот, кто умеет хотеть,
терпеть и дерзать»
Ген. Врангель
Проходят года… А с ними уходят в забвение и те события, которые оставили в нашей памяти неизгладимый след о проявленном жертвенном подвиге той особой группы войск Белой армии, которая совершала свой «Ледяной поход» по р. Енисею, Ангаре, Лене и оз. Байкалу.
С каким трогательным вниманием и глубочайшим чувством преклонения и восхищения перед доблестью героев «Ледяного похода» освящен на страницах Военной Летописи скорбный путь армии, в дни ее величайших испытаний, в период ее тяжких неудач. Только теперь, спустя 17 лет, можно беспристрастно оценить о величие духа, самоотверженности и непоколебимости в достижении намеченной цели, каким владели герои «Ледяного похода», в дни своего крестного пути в пределы Забайкалья.
Вот теперь, когда пройденный путь становится достижением истории, а острота жутких переживаний того момента улеглась под влиянием всеисцеляющего времени, является возможным более спокойно и совершенно объективно сделать надлежащую оценку и движению по Ангаре и Лене, через оз. Байкал.
Мне, как участнику этого похода, хотелось бы своим слабым пером осветить и этот высоко жертвенный подвиг особой группы войск, который на страницах современной военной литературы еще не был затронут.
Многое, конечно, за истекший, сравнительно долгий период времени, улетучилось из памяти, а мой краткий дневник из жизни этого похода был забран в Приморье партизанами, поэтому описание его приходится делать по памяти.
***
В конце декабря месяца 1919 г. 11 Оренб. казачий полк, в группе отходящих войск армии адмирала Колчака, пошел к г. Красноярску. Еще за два-три перехода до Красноярска, 5-я Отдельная Оренб. каз. бригада, состоящая из 11 и 17 полков, под командой ген.-майора В. В. Кручинина, подверглась жестокой неудаче со стороны пересекших ей путь партизан большевика Щетинкина.
Это непредвиденное и крайне неожиданное препятствие чрезвычайно болезненно отозвалось на моральном состоянии казаков 17 Оренб. каз. полка, они упали духом, сильно пошатнулась вера в возможность одоления врага. Как будто в одно мгновение отлетела «душа» воина, героя и патриота!!! Чувство страха за «содеянное», перед казавшимся непобедимым врагом, настолько болезненно отозвалось на нормальной упругости их, что даже вызвало позорную добровольную сдачу, на милость «победителя», части 17 полка, во главе с его командиром, полк. Н. Г. Смирновым, человеком ограниченного ума и к тому же еще и с социалистическим «душком».
С таким глубоко потрясенным душевным состоянием части бригады подошли к Красноярску. На привале в селе Минино стало известно, что части ген. Зиневича из 1-й Армии ген. Пепеляева, перешли на сторону наших врагов и преградили нам путь. Простым глазом можно было видеть, как по сопкам, севернее Красноярска, метались из стороны в сторону наши части, очевидно нащупывая слабое место противника, где можно было бы пробить образовавшееся кольцо.
Когда 11 Оренб. полк поднялся на одну из возвышенностей близ Красноярска, то он увидел, как одна из пехотных цепей отходила под выстрелами на нас. Не теряя времени к-р полка поворачивает полк к Красноярску, инстинктом угадывая более слабое место сопротивления, нащупывает его и решительной атакой сметает цепи противника. В образовавшиеся таким образом «широкие ворота» беспрепятственно проходят и сзади идущие колонны.
Вырвавшись из кольца окружения, устроенного предательской рукой Зиневича, части отходящей армии, сильно расстроенные, лишь только поздно ночью сосредотачиваются в с. Есауловой, на берегу р. Енисея. Здесь за ночь они кое-как привели себя в порядок, подсчитали потери и рано утром двинулись дальше. Это было утро Св. Рождества Христова. Ранний утренний благовест сельской церкви возвестил нам о рождении Спасителя. Всадники и пешие люди при первых звуках колокола снимают головные уборы и проникновенно осеняют себя крестным знамением. Трудно передать, какие мысли приходили в голову доблестных воинов и что они переживали в этот момент, устремляя взоры свои вдаль неизвестного будущего?!
Перед выходом из этого пункта было устроено короткое совещание старших начальников, после которого одна колонна двинулась на север по р. Енисею, а другая — по главному тракту, вдоль полотна ж. д. Остатки 17 полка пошли по главному пути, с ними ушел и к-р бригады.
Пересекаем Енисей и идем вдоль леса, из которого выдается много больших и богатых селений, но нигде не видим встречи: все куда-то попрятались и точно вымерли при нашем проходе. К вечеру останавливаемся в большом селе, после 40-верстного перехода. Еще не разъехались по квартирам, как командира полка вызвал к себе командующий армией ген. Войцеховский. Он, справившись, о состоянии 11 Оренб. каз. полка, выразил благодарность полку за проявленное им мужество и порядок под г. Красноярском. Затем, ознакомив и других начальников частей с положением, приказал от 11 полка выслать авангард в 1 сотню, что и было выполнено немедленно.
На следующий день такой же переход и ночлег в переполненной и забитой до отказа воинскими частями деревушке. Еще переход и мы наконец достигнем села Балчуга, в устье р. Кан. Здесь мы узнаем, что с нами следует и Главнокомандующий ген. Каппель. Эта деревушка, как и ранее пройденные нами, очень неприветливо встретила нас. К нашему приходу в этот пункт жители бежали из него и настолько поспешно, что в домах мы находили оставленную горячую пищу нетронутой. Оставшиеся старики говорили, что местные партизаны запугивали жителей расправой с ними идущими «колчаковцами». Вот в этом-то пункте и зародилась мысль об отделении от ядра Армии и следовании далее небольшой группой в пределы Забайкалья по р. Ангаре, Лене и Байкалу.
Не знаю, кому принадлежала инициатива этого смелого плана, но так или иначе он подвергся обсуждению старших офицеров полка и командиров сотен. Хотя выбранный маршрут следования и был рискован, однако он был одобрен всеми участниками совещания и полк к вечеру следующего дня перешел на ночлег в дер. Савостину, на левом берегу р. Енисея. В этом большом и богатом селении полк расположился на широких квартирах, хорошо отдохнув за ночь, а утром выступил далее для выполнения намеченного плана — скорейшего выхода на р. Ангару.
Через два-три перехода мы уже оторвались от ядра Армии и шли спокойно, никем не тревожимые. Однако на одном из этих переходов к-ру полка доложили, что казаки очень обеспокоены этим маршрутом следования и что ввиду оторванности от армии, они очень встревожены за свою судьбу, предоставленные самим себе, что этот поход по глухим, неведомым и мало населенным местам обрекает их и весь полк на верную гибель.
Дабы рассеять эту тревогу, принявший на себя командование отрядом, Ген. шт. ген.-майор Сукин Николай (в эмиграции перешед[53]ший на службу к большевикам) сделал соответствующее разъяснение о предпринятом походе по р. Ангаре. Он пояснил казакам, что 11 полк не одинок в этом походе: за нами следует 3 Барнаульский стрелк. полк, пожелавший войти в отряд под его командованием. Сукин заверил казаков, что в этом районе мы не можем встретить сколько-нибудь серьезного сопротивления на пути нашего следования и что по собранным им сведениям и статистическим данным край этот достаточно населен и обильно снабжен хлебом, фуражом и др. продуктами питания. Призвал всех к мужественному исполнению долга перед Родиной, а те, кто не чувствует в себе сил на дальнейший подвиг, может открыто заявить об этом и вернуться к ядру Армии.
Полк молча выслушал эту речь и, к нашему счастью, после уже во все время похода таких разговоров не поднималось. Сознание оторванности от Армии и изолированность полка как-то более крепко спаяли офицеров и казаков: все понимали, что только взаимное доверие могло обеспечить нам успешность выполнения предпринятого похода. Офицеры, насколько могли, ободряли слабых духом казаков, укрепляя в них веру в достижении успеха, а последние безропотно выполняли свой долг перед Родиной.
11 Оренб. каз. полк к этому времени насчитывал в рядах своих около 700 сабель, столько же было штыков и в рядах 3 Барнаульского полка.
В самых последних числах декабря месяца полк прибыл в дер. Заимка (точно не помню) на правом берегу р. Енисея. Здесь решено было устроить дневку. Люди за это время вымылись в бане, привели в порядок ковку лошадей, подправили конскую сбрую и т. п. Словом, подготовились к дальнейшему пути. Маршрут был намечен через таежную деревушку Вершину Яковлеву, которая стояла на большом тракте между г. Енисеем и сел. Тасевым. Тракт этот нам особенно хотелось пересечь возможно скорее, ибо по сведениям жителей в этом районе оперировал большой партизанский отряд, который, пользуясь местностью и временем года, легко мог преградить нам путь.
Утром, числа 30 декабря (ст. ст.), полк выступил с последней стоянки на дер. В. Яковлеву. Дорога шла по просеке, засыпанной снегом толщиною в 1 арш. и более. Переход был чрезвычайно труден: лошади выбивались из сил и повозки с трудом двигались по глубокому снегу. Только к вечеру мы достигли д. В. Яковлевой.
Но здесь нас ждало подлинное испытание: не доходя версты до указанного пункта, нам преградил путь крупный партизанский отряд, оказавший упорное сопротивление. Кругом этой деревушки сплошная непроходимая тайга, снег почти в рост человека: ни вправо, ни влево свернуть нельзя. Только единственная просека давала возможность войти в эту деревушку. Но посланный авангард для занятия ее встретил самое решительное сопротивление. Партизаны сумели построить окопы из снега и потому легко отбивали огнем всякую попытку атаковать их с фронта. Предпринятый затем обход одного из флангов по глубокому, почти непроходимому снегу, закончился неудачей: мы понесли слишком дорогие в нашем положении потери убитыми и ранеными людьми.
Эта неудача лишь только воодушевила партизан на упорство сопротивления. Единственное же их орудие «Макленка» производила гнетущее моральное впечатление своими оглушительными разрывами снарядов, гулко раздававшихся в тайге. Две ночи полк проводит под открытым небом. Люди за это время не получали пищи, не было даже воды: разогревали снег в котелках и пили чай или пекли «оладьи» сделанные из муки и снега, без соли и приправ. Жутко становилось за полк, за людей, обреченных при неудаче на смерть! Нужно было напрячь всю энергию, весь разум и волю, чтобы выбраться из этого «мешка смерти», ибо отступление грозило неминуемой гибелью всему отряду.
В это время в хвост колонны полка постепенно начали прибывать новые отряды: полк. Казагранди, ген. Перхурова. Дается ориентировка вновь прибывшим, выдвижение новых частей на позицию, но враг кажется неприступен и непобедим. Слышится лишь частая ружейная перестрелка, гулко раздающаяся по девственной тайге. Третий день стоит колонна, вытянувшись длинной лентой по просеке. Люди греются около костров: лютая сибирская зима дает себя знать. Особенно становилось жутко ночью: справа и слева тайга. Над головой была видна лишь узкая полоска голубого неба, усыпанного яркими звездами…
Наконец и нашему злоключению наступил конец. На третий день к вечеру противник внезапно очистил злополучную деревушку, опасаясь вероятно обхода, который был предпринят сотнями 11 Оренб. каз. полка, совместно с другой конницей.
Было темно, когда колонна втянулась в бедную таежную деревушку, где уже нельзя было достать что-либо съестного. Скопившиеся отряды не могли разместиться в деревушке и люди грелись в неказистых деревенских избах по очереди или около костров.
Для преследования противника был выделен особый авангард, которому ставилось задание занять следующее село, в котором предполагалось, что противник ночует. Но партизаны бежали безостановочно на Троицкий завод и далее на Тасеевскую волость.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
