|
Десант: "Парашютисты японского флота" - Ямабэ М. часть 11
_POSTEDON 2007-01-20 09:00:00 от
Carlito _WRITES "
Специальная подготовка к "операции S"
Из Японии на остров Сайпан прибыла подводная лодка "И-43", которой командовал капитан-лейтенант Фукуда, окончивший военную школу вместе со мной. На ее борту находился "специальный катер S". Он устанавливался на палубе, и подводная лодка могла погружаться с ним и двигаться в подводном положении. В днище катера имелся продолговатый вырез длиной 80 см и шириной 50 см, который после всплытия подводной лодки на поверхность задраивался крышкой с резиновой прокладкой. Двигатель катера предохранял водонепроницаемый металлический кожух.
Во время высадки в расположение противника десантники должны были почти одновременно с всплытием подводной лодки быстро выбраться через люк на открытую палубу, освободить крепления катера и задраить отверстие в днище. После этого подводная лодка должна была погрузиться, а катер с десантниками- остаться на плаву. В это время требовалось снять с двигателя водонепроницаемый кожух, запустить двигатель, включить гребной винт и самостоятельно двигаться к берегу или нужному объекту.
Личный состав отряда прежде всего отрабатывал посадку на подводную лодку, затем действия во время ее погружения и всплытия и, наконец, посадку в катер для самостоятельного движения. Особых трудностей в этом деле не встретилось, и через несколько дней десантники уже могли в течение 5 мин. после всплытия подводной лодки подготовить катер для следования к объекту. Затем личный состав отряда целиком переключился на отработку приемов, которые были необходимы при выполнении различных заданий.
По внешнему виду японцы значительно отличаются от англосаксов, поэтому здесь у нас было мало шансов на то, чтобы подделываться под европейцев. Однако, зная, что солдаты противника носят волосы, командир приказал всему личному составу отряда в нарушение существовавшего во флоте порядка завести прически, и мы с большим нетерпением ожидали, когда отрастут волосы.
Основное внимание в нашей подготовке обращалось на развитие способности видеть в ночных условиях. Личному составу отряда раздали специальное пособие-брошюру, которая называлась "Способы развития силы зрения в ночных условиях".
В этом пособии говорилось, что сетчатка глазного дна имеет два вида нервов, один из которых чувствителен к световым лучам днем, а другой — ночью. Мы должны были стремиться к тому, чтобы, применяя научный метод, максимально развивать нерв, чувствительный к световым лучам ночью. С этой целью в брошюре рекомендовалось принимать больше пищи, богатой витамином А, и в течение длительного времени находиться в темноте с открытыми глазами. В связи с этим мы стали проводить занятия только ночью.
С заходом солнца по сигналу трубы, означавшему для нас подъем, мы вставали, приводили себя в порядок, шли не то завтракать, не то ужинать, а потом отправлялись на занятия. В течение всей ночи отряд совершал передвижения по острову, отрабатывая учебные задачи. С восходом солнца мы прекращали занятия и, "поужинав", весь день спали под защитными сетками от москитов в казармах, которые сильно накаляло южное солнце. Сначала нам не спалось днем, во всем теле чувствовалась усталость, голова была как будто не своя. Но через две недели после перехода на новый режим самочувствие улучшилось. Привычка — большое дело!
В парашютном отряде также приходилось проводить занятия в ночное время, но они там не доходили до такой степени напряжения, как теперь у нас.
В результате систематических занятий через месяц после их начала мы были настолько подготовлены, что могли действовать в ночное время почти с таким же успехом, как и днем.
Однако как бы сильно ни был развит нерв, с помощью которого человек видит в ночное время, он не может различать предметы при полном отсутствии световых лучей. Мы убедились в этом на практике. В центральной части Сайпана находится самая высокая гора острова-Тапотчау. У ее подошвы растет очень густой лес, в его чаще даже в полдень очень темно.
Однажды в этом лесу с нами произошел такой случай. Мы осторожно пробирались по тропинке, которая вела в глубь огромной лесной чащи. Вдруг я почувствовал, что моя нога, не встретив опоры, повисла в воздухе. Я успел схватиться за куст. Оказалось, что нахожусь на краю крутого обрыва. Не успел я прийти и себя от испуга и подать сигнал остальным, как раздался пронзительный крик. Это с обрыва сорвался старшина, сигнальщик Кимэбаиа. Немедленно был подан сигнал о прекращении движения, и мы с электрическими фонарями отправились на поиски сигнальщика. Наконец, он был найден. Во время падения старшина получил много ран и ушибов, состояние его было очень тяжелое.
Некоторые стали даже завидовать животным, собакам и обезьянам, которые, как они думали, могут видеть в абсолютной темноте. Но это продолжалось недолго. Мы встретились с таким фактом, В том же лесу мы наткнулись на небольшую обезьяну, которая сидела на нижнем суку дерева. Еще миг — и один из парашютистов коснулся бы лицом ее морды. Обезьяна вначале не шевельнулась и не проявила никакого беспокойства, но потом поспешно убежала. После этого случая парашютисты стали думать, что и обезьяна, подобно человеку, ничего не различает в темноте при полном отсутствии света. А может быть, она спала в это время. Тем не менее после этого случая у многих пропала зависть к хорошему зрению животных.
Впоследствии, находясь на острове Трук, мы привлекали местных жителей для наблюдения за самолетами противника в дневное время. У них очень хорошее зрение, и, к немалому нашему удивлению, они, как правило, замечали самолеты противника раньше, чем лучшие наблюдатели из числа японцев.
Наш 101-й особый десантный отряд состоял из четырех взводов:
1-й взвод-командир лейтенант Сасада;
2-й взвод-командир младший лейтенант Каваути;
3-й взвод-командир младший лейтенант Нисио;
4-й взвод-командир младший лейтенант Яио.
Во взводе было по четыре отделения численностью по 10 человек, включая командира отделения. Отделение состояло из трех групп по 3 человека в каждой. Группа предназначалась для действий против одного какого-либо объекта.
Один из членов группы был вооружен легким пулеметом. Он обеспечивал огневую поддержку двум другим десантникам, которые имели карабины или автоматы, а также боевые заряды, при помощи которых гни производили подрыв или поджог объекта.
Такими объектами являлись самолеты, склады боеприпасов и горючего, электростанции, штабы и т. п. На острове были выбраны подходящие учебные объекты, на которых отрабатывались нужные приемы. Весь личный состав отряда был строго предупрежден о том, чтобы в ходе занятий не врываться в жилища и не позволять каких-либо других действий, которые могли бы встревожить жителей или личный состав отряда. Несмотря на это, однажды несколько шутников незаметно подкрались к радиолокационному посту на горе и с громким криком напали на часового сзади, сильно напугав его. Придя в себя, часовой долго смеялся вместе с виновниками этого происшествия.
Парашютисты, действующие с подводных лодок Вернувшись на остров Сайпан, я подробно доложил командиру отряда Карасима о результатах своей поездки в Токио, и мы сразу же приступили к формированию диверсионно-разведывательного отряда, который должен был действовать с подводной лодки.
Однако среди офицерского состава парашютного отряда нашлось много таких, которые неодобрительно смотрели на это дело. Они считали, что в будущем обязательно представится возможность проводить воздушно-десантные операции, а поэтому предлагали парашютному отряду не связываться с "неповоротливой черепахой", как они с пренебрежением называли подводную лодку. Они подвергали сомнению идею создания диверсионно-разведывательных отрядов, утверждая, что эта затея приведет только к ненужной гибели людей.
В то же время среди парашютистов было немало и таких, которые, услышав о предстоявших операциях, стали просить о зачислении во вновь создаваемый отряд.
Я не меньше, чем кто-либо другой, питал чувство любви и привязанности к парашютному отряду, на обучение которого отдавал все свои силы с первого дня его существования. Но я понимал, что при сложившейся военной обстановке невозможно рассчитывать на проведение воздушно-десантных операций, вследствие чего был согласен с формированием за счет парашютного отряда другого подразделения, которое могло бы активно участвовать в боевых действиях даже, если потребуется, с так называемой "неповоротливой черепахи".
В моей роте служил младший лейтенант Сэнно. Он отлично владел приемами штыкового боя и был хорошим гребцом, не раз одерживал победу на состязаниях, проводившихся между армией и флотом. Этот офицер являлся ветераном войны, участвовавшим в боевых действиях с начала войны против Китая, отличался здравым суждением. Я не раз пользовался его советами, которые были весьма ценны.
Известно, что в прошлом даже великим людям нелегко было следовать принципу: "В мирное время не следует забывать о войне". А про нас, обыкновенных смертных, охваченных слепым благоговением перед мощью императорского военно-морского флота, нечего и говорить. Подобное благоговение испытывал и я, так как мне сравнительно много пришлось соприкасаться с высшими кругами со времени начала первых опытных прыжков с парашютом.
Новый отряд был создан в основном на базе моей 1-й роты. Он получил название-101-й особый десантный отряд военно-морской базы Сасебо. В его состав вошло свыше десятка парашютистов с большим боевым опытом из других рот. Среди них был и знаменосец парашютного отряда Уэхара. Это произошло 10 января 1944 года.
В Японии тем временем в военно-морской артиллерийской школе в Татэяма формировался 101-й особый десантный отряд военно-морской базы Куре, командиром отряда был назначен капитан 3 ранга Ямаока. Несколько позднее начал создаваться 102-й особый десантный отряд военно-морской базы Сасебо во главе с капитан-лейтенантом Цунэбан.
Эти по существу диверсионно-разведывательные отряды, предназначавшиеся для действий с подводных лодок, получили название "особых отрядов S", а операции, которые они должны были проводить,- "особых операций S".
Из Японии на Сайпан срочно прибыл специалист — офицер управления кораблестроения, и под его руководством стали проводиться практические занятия по применению фугасных и зажигательных боевых зарядов замедленного действия.
Имевшиеся в моем отряде взрыватели замедленного действия представляли собой небольшую коробочку объемом 20 см 3. В ней вместо часового механизма помещался предохранитель в виде проволочки из платинового сплава. К одному из концов этого предохранителя присоединялся детонатор. Как только происходил разрыв предохранителя, детонатор срабатывал. Перед самым подрывом или поджогом объекта коробочка наполнялась специальной жидкостью (ее название я забыл), которая разъедала предохранитель. Время замедления взрыва зависело от диаметра проволочки предохранителя. Насколько мне припоминается, у нас имелось четыре разных предохранителя, которые обеспечивали замедление взрыва соответственно на 1, 3, 15 и 30 минут.
Фугасные и зажигательные заряды были небольшими, удобными для переноски, они весили около 3 кг.
Однако взрыватели замедленного действия были несовершенны. Они срабатывали неточно, что представляло собой серьезную опасность. В связи с этим я дважды вылетал в Японию, но безрезультатно.
Скоро до меня дошел слух об изобретении нового взрывчатого вещества огромной разрушительной силы, небольшое количество которого (размером со спичечную коробку) будто бы может разнести целое здание. Говорили, что якобы изобретатели этого вещества погибли при проведении опытов. Я попробовал сделать запрос об этом взрывчатом веществе в морской генеральный штаб, но мне ответили, что слухи не соответствуют действительности.
Отправляться на выполнение сопряженных с большим риском для жизни специальных заданий, имея несовершенные заряды весом до 3 кг, было крайне опасно. Мне казалось, что в таком большом военно-морском флоте, каким являлся наш, должны быть более совершенные и мощные средства. Я писал в штаб, что с оружием, которое мы получаем от армии, можно только легко погубить себя, а не добиться крупных военных успехов, на которые рассчитывает командование, и просил помощи. В своем запросе я не стеснялся, так как меня крайне беспокоила судьба 250 дорогих, преданных мне подчиненных, которые могли через месяц расстаться с жизнью.
"Я не обманываю вас. Это все, что мы можем дать вам при настоящих возможностях Японии. Ведь вам должно быть известно, что мы до сих пор стремились удовлетворить все запросы вашего отряда, обеспечивая его по сравнению с другими воинскими частями самыми лучшими образцами оружия",- ответил мне работник морского генерального штаба. От этих откровенных слов мне стало не по себе. Действительно, что можно было еще требовать, если в эту войну пришлось уделять главное внимание производству самолетов и подготовке летного состава, поскольку авиация превратилась в главную силу.
В результате непрерывных боев на истощение военно-морской флот к тому времени был серьезно ослаблен. В личном составе флота появилось много совсем молодых розовощеких юнцов, которые были направлены на фронт после непродолжительного обучения и теперь участвовали в жарких боях с противником. Однако имелось еще и немало "старичков", прослуживших в армии по 20 и 30 лет, которые теперь оставались без дела. Находясь, подобно нашему парашютному отряду, на отдаленных островах, которые не интересовали противника, они вынуждены были изнывать от скуки.
Некоторые злые шутники из числа летчиков говорили, что в мире существуют три совершенно ненужные вещи: египетские пирамиды, Великая китайская стена и японский линейный корабль "Ямато".
И в самом деле, для Японии с ее скудными ресурсами иметь такой крупный корабль было роскошью. Неужели не было другого, более разумного пути развития флота? Однако в условиях, когда господствовала теория создания крупных кораблей с мощной артиллерией, японские военные руководители, будучи приверженцами английских концепций в вопросах военно-морского строительства, не стремились последовать примеру американцев, и никакие новые идеи не встречали поддержки. Чувствовалась недооценка исследовательской работы и ее отсталость.
Рассчитывать в таких условиях на получение более совершенных видов оружия для диверсионных действий отряда было бесполезно. Оставалось только положиться на способности подчиненного личного состава и судьбу.
"Ладно,-про себя решил я,-будем врываться в расположение противника с 3-килограммовыми подрывными зарядами. Мощь нашего удара скажется в том, что от наших подрывных зарядов будут взрываться бомбы противника, причиняя ему ущерб".
"Парашютный отряд, забытый в районе Южных морей
Положение на южном фронте в районе Соломоновых островов, где основной нашей базой был Рабаул (остров Новая Британия), становилось все более напряженным. Ежедневно с утра до наступления темноты там шли ожесточенные воздушные бои.
В ходе этих непрерывных тяжелых боев выявилась нехватка у нас самолетов и летного состава.
Хотя Япония выпускала значительное количество самолетов и широко развернула подготовку летного состава, этого все же было далеко не достаточно, чтобы полностью удовлетворить потребности фронта в условиях подавляющего материального превосходства противника и высоких темпов его наступления.
Вследствие этого многие оперативные планы, разрабатывавшиеся японским командованием с целью воспрепятствовать противнику вести активные наступательные действия, оказались неосуществленными. Такая же участь постигла и воздушно-десантную операцию, которую намечалось провести на острове Атту с целью оказания помощи осажденному гарнизону.
Спустя некоторое время пошли слухи о готовившейся воздушно-десантной операции с целью захвата аэродрома у подножия хребта Оуэн-Стэнли на острове Новая Гвинея. Этот аэродром использовался противником для вывоза золота с прииска. Он имел также большое военное значение: захватив его, мы смогли бы обеспечить себе превосходство в воздухе в этом районе и оказывать поддержку наземным войскам в случае их контрнаступления на острове Новая Гвинея. Однако время для осуществления и этой операции было упущено.
Наступил сентябрь 1943 года. Парашютный отряд, располагавшийся в районе Курихама, получил приказ командования направить роту Сумида и роту Миямото на уединенный остров Науру для несения гарнизонной службы. Главные силы отряда в составе трех парашютных рот, а также подразделений: скорострельной артиллерии, связи, медицинского, транспортного, инженерного и финансового, общей численностью около 900 человек во главе с командиром Карасима были переброшены на остров Сайпан (Маршалловы острова).
Переброска на Сайпан устраивала парашютистов по следующим причинам. Во-первых, они сами неоднократно обращались в морской генеральный штаб с просьбой предоставить им возможность участвовать в боевых действиях; штаб принял решение перебросить главные силы нашего отряда на остров Сайпан, полагая, что отсюда при необходимости отряд без особого труда может быть брошен на любой участок южного фронта. Во-вторых, смерть даже в результате несчастного случая во время тренировочных прыжков на острове Сайпан можно было считать как гибель на боевом посту, тогда как в случае нахождения в самой Японии этого нельзя было сказать. Далее, остров Сайпан в отличие от Японии в тот период был богат сахаром и фруктами, что, безусловно, должно было обрадовать парашютистов. Одним словом, решение морского генерального штаба о переброске отряда на остров Сайпан явилось, с одной стороны, проявлением чуткости к парашютистам, а с другой-мероприятием, направленным на усиление обороны во внутренней зоне района Южных морей.
По прибытии на Сайпан меня, как и раньше, назначили ответственным за проведение парашютной подготовки личного состава. Однако, к большому сожалению, нам не было выделено ни одного самолета, пригодного для совершения с него прыжков с парашютами. Дело в том, что все самолеты были постоянно заняты на доставке вооружения и боеприпасов войскам, действовавшим на южном фронте. И мы не имели никакой возможности получить хотя бы один самолет.
Нас расквартировали на территории базы гидросамолетов на западном побережье центральной части и в помещениях аэродрома Аслито в южной части острова. Наша подготовка заключалась преимущественно в отработке способов ведения наземных действий десантников. Самолетов на аэродроме в то время совсем не было, если не считать тех, которые совершали рейсы из Японии на фронт и иногда делали здесь посадку.
Однажды на базе гидросамолетов произошел трагический случай, который навсегда останется в моей памяти. На базу прибыла большая летающая лодка с летчиками на борту. Эти летчики были сняты с отдаленных мелких островов, входящих в группу Маршалловых. Летчиков везли в Японию. На взлете от резкого толчка взорвалась бомба весом в 60 кг, подвешенная на всякий случай. Все, кто находился на борту лодки, погибли.
Личный состав парашютного отряда из-за отсутствия транспортных самолетов был обречен на бездействие на уединенном острове, до которого противник еще не добрался.
После воздушных боев в районе острова Бугенвиль в конце ноября 1943 года противник высадил морские десанты на островах Тарава и Макин. И несмотря на это, у нас все оставалось по-прежнему-никакого приказа об использовании нашего отряда не последовало. Мы были в положении постороннего наблюдателя, который, сложив на груди руки, следит за происходящим на его глазах. Это означало, что наш отряд уже перестал являться боевой единицей, которую можно было бы бросить на передовую линию. Создавшаяся к тому времени сложная обстановка на фронтах и нехватка самолетов привели к тому, что отряд оказался в положении сироты, забытой в водах далеких Южных морей.
Чувствовалось, что в войне на море действия авиации стали играть ведущую роль. И нам было ясно, что Япония ощущает острую нехватку в летчиках и самолетах. Чтобы выправить положение, требовались прежде всего самолеты и летчики, а для решения этой проблемы необходимо было время.
"Отряд специального назначения Японии был сформирован в начале 1990-ч гг. В ответ на резко возросшее количество террористических актов. Он является подразделением полиции Японии, так как после Второй Мировой Войны конституция страны запрещает иметь ударные силы в составе вооруженных сил.
Специальная штурмовая бригада была сформирована в апреле 196 года после множества террористических актов. За некоторые из них несет ответственность «Японская Красная Армия», но на самый известный теракт был предпринят в 1995г. Религиозной сектой Аум Синрикё, применившей в Токийском метро газ «зарин», в результате погибло 12 и пострадало более 5500 человек. Опасаясь подобных происшествий, японское правительство решило не испытывать судьбу и безотлагательно организовало в каждой из префектур взводы Специальной штурмовой команды.
В команде насчитывается 10 взводов, каждый из них состоящий из 20 бойцов, так что в общей сложности 200 человек. Специальная штурмовая команда является подразделением японской полиции.
Хотя за пределами, да и в самой Японии, о СШК известно очень мало, существует мнение, что это хорошо обученная и оснащенная структура; японские бойцы проходили обучение совместно с французской GIGN.
Попытка спасти остров Атту
Создание отряда "Сирагику"
Личный состав нашего парашютного отряда, размещенного в районе Курихама, через некоторое время был переброшен на базу морской авиации Кисарадзу, где с ним усиленно проводились занятия по парашютной подготовке и тактике наземных действий с целью быстрее и лучше подготовить батальон на случай срочного выступления.
Я занимал должность командира 1-й роты и одновременно отвечал за парашютную подготовку всего отряда, поэтому безотлучно находился в Кисарадзу.
В то время в районе Новой Гвинеи и Соломоновых островов продолжались напряженные бои за отдельные острова и важные опорные пункты.
С августа 1942 года, когда противник высадил десанты сначала в Тулаги, а затем на острове Гуадалканал, части нашей сухопутной армии и военно-морского флота вели тяжелые бои. В феврале 1943 года японские войска закончили планомерный отход с острова Гуадалканал и в связи с активизацией действий противника, создавшего в этом районе перевес в силах, стали переходить к обороне .
На южном участке фронта, в районе Новой Гвинеи и Соломоновых островов, создалось серьезное положение. Даже молодежь в армии, до этого мечтавшая только о блистательном наступлении, поняла, что в будущем предстоят еще большие трудности, и прониклась чувством большой ответственности.
12 мая 1943 года американские войска неожиданно начали высадку на остров Атту. Таким образом, противник начал переходить к наступательным действиям не только на южном, но и на северном направлениях. Военная обстановка все более складывалась не в нашу пользу.
Гарнизон острова Атту был изолирован. В случае его гибели наша оборона на северном направлении могла оказаться под угрозой. Более того, утрата острова Атту и находившегося на нем гарнизона могла отрицательно повлиять на моральное состояние других наших гарнизонов на обширном театре военных действий.
В целях удержания острова Атту и, что более важно, поднятия боевого духа личного состава вооруженных сил верховная ставка и морской генеральный штаб приняли решение срочно направить туда на средних бомбардировщиках образца 1 сводное парашютное подразделение численностью 800 человек (500 человек для укомплектования этого подразделения должна была выделить армия, остальных-военно-морской флот).
Для успешного выполнения задачи такими небольшими силами необходимо было тщательно отобрать людей. Не дожидаясь сформирования сводного парашютного подразделения, наш командир Карасима отобрал из числа подчиненного ему личного состава 300 лучших парашютистов и организовал из них отряд , которому мы сами дали название "Сирагику". Командиром этого отряда был назначен я. Мы сразу же, не теряя времени, начали подготовку к предстоящим действиям в условиях севера. Отряд, состоявший почти из одних унтер-офицеров, представлял собой цвет японских парашютистов ВМФ.
На задание отряд должен был вылетать с авиабазы военно-морского флота в Титосэ на острове Хоккайдо. Поскольку средние бомбардировщики, на которых мы должны были лететь, едва покрывали расстояние до острова Атту, а также ввиду большой облачности над этим островом и скорости ветра, достигавшей 20м/сек, операция была крайне опасной. Но экипажи самолетов и парашютисты были преисполнены решимости выполнить задачу во что бы то ни стало, понимая, что надежды вернуться на свою базу у них нет.
После получения приказа о подготовке к проведению воздушно-десантной операции на острове Атту в целях обеспечения ее секретности нам запретили увольнения из расположения отряда. Все время отнимали занятия, в ходе которых отрабатывались прыжки с парашютами И наземные боевые действия десантников.
В это время в военно-морской госпиталь Нокоро, находившийся недалеко от Курихама, в тяжелом состоянии был помещен мой младший брат, служивший на подводной лодке в качестве старшего артиллерийского офицера. В период боевых действий в водах Соломоновых островов он заболел лихорадкой, к которой затем прибавились сильные боли в области грудной клетки. Состояние здоровья брата было тяжелое; он находился при смерти. Однако я из-за чрезмерной занятости по службе совершенно не имел времени навестить его. В самый последний момент, перед вылетом на остров Атту, мне все же удалось побывать у него в госпитале.
Выслушав мой рассказ о смелой операции, в которой мне предстояло участвовать, брат очень обрадовался. Сильно похудевший и окончательно прикованный болезнью к постели, он слабым голосом подбадривал меня.
Вернувшись в Кисарадзу, я через несколько дней получил телеграмму о смерти брата. Немедленно выехав в госпиталь, я застал холодный труп, накрытый покрывалом. С помощью друзей, искренне сочувствовавших мне в постигшем горе, я похоронил брата.
Утрата была очень тяжелой для меня. Я потерял горячо любимого брата. Но плакать я не мог — уже не было слез. Они еще раньше были израсходованы на оплакивание многих товарищей, погибших на моих глазах. К тому же личное горе оплакивать нельзя.
"Я отомщу врагу за тебя, брат! Возможно, и мне в скором времени придется лечь рядом с тобой",- так рассуждал я, пытаясь отделаться от охватившей меня печали.
Мой брат умер в одиночестве, молясь за победу в войне и безопасность родины. Его черные глаза, ставшие безжизненными, еще несколько дней назад выражали сначала успокоение, а затем радость от того, что я был рядом с ним. Я чувствовал себя виноватым перед ним. Если бы я чаще навещал его, было бы лучше. Но война, служба, положение командира и сама совесть не позволяли мне сделать это. Я никогда не забывал о служебном долге, даже за чаркой сакэ в свободное время. Воинская дисциплина, дух императорского флота и, наконец, борьба были превыше всего.
Трудно перечислить всех Молодых людей, которые расстались с жизнью в годы войны, будучи такими же чистыми и невинными в своих мыслях, как мой брат.
Когда самолеты, которые должны были доставить отряд "Сирагику" на остров Атту, сосредоточились на авиационной базе военно-морского флота Кисарадзу и уже закончили подготовку к вылету, пришло известие о том, что героически сражавшийся гарнизон острова Атту погиб. Верховная ставка и морской генеральный штаб, считая, что наша воздушно-десантная операция на острове Атту не поможет выправить создавшееся положение, да к тому же ее было трудно осуществить технически из-за сильных ветров и туманов в районе этого острова и значительного расстояния до него, отменили приказ. Настроение у нас от такого оборота дела резко ухудшилось
Боевые действия по умиротворению. Переформирование
Оба парашютных батальона, действовавших в районе Манадо на острове Целебес и в районе Купанга на острове Тимор, в последующем получили приказ на проведение операций по умиротворению на близлежащих островах.
Для выполнения этой задачи потребовалось несколько месяцев.
Батальон Хориути, действовавший на острове Целебес, в ходе боев за Лонбокен, Тонпасо и другие пункты на полуострове Минахаса захватил много пленных, потеряв при этом всего несколько парашютистов.
1-й взвод 2-й роты, посланный для охраны аэродрома Давао на острове Минданао (Филиппины), при отражении ожесточенных налетов авиации противника был почти полностью уничтожен.
В последней декаде апреля 1942 года батальон Хориути был направлен с острова Целебес на Малые Зондские острова для проведения операции по умиротворению, В мае он высадился с моря на островах Ломбок, Сумба, Сумбава и Флорес и выполнил поставленные задачи.
Батальон Фукуми, завершив боевые действия в раине острова Тимор, в мае 1942 года передислоцировался на остров Амбоину, занимающий господствующее положение в северной части моря Банда. Используя этот остров в качестве плацдарма, батальон с боем высадился с кораблей на острова Кай, Ару, Танимбар и овладел ими.
В это время на острове Новая Гвинея и Соломоновых островах продолжались ожесточенные бои. В качестве подкрепления командование направило туда часть флота, действовавшего в районе Южных морей. В сентябре 1942 года отдельные корабли были срочно переброшены к острову Мили ( Маршалловы острова) для обеспечения его обороны.
В конце 1942 года парашютные батальоны вернулись в Японию для переподготовки.
Вскоре после прибытия на родину командир батальона Фукуми, сильно подорвавший свое здоровье в результате длительного пребывания на фронте (с первых боев под Шанхаем в 1937 году до окончания описанных выше боевых действий в районе Южных морей) и отсутствия должной медицинской помощи, попал в военно-морской госпиталь и через некоторое время умер.
Для прохождения специальной подготовки личный состав обоих батальонов был направлен в военно-морскую артиллерийскую школу в Татэяма. Меня тоже прикрепили к инструктору, и я всецело отдался изучению способов ведения борьбы с авиацией противника и тактики наземных действий десантников.
В марте 1943 года подготовка в указанной школе была закончена. Личный состав обоих батальонов был снова сведен в одну парашютную часть, получившую название 1-го особого парашютно-десантного отряда военно-морской базы Йокосука.
Командиром отряда был назначен капитан 3 ранга Карасима, а его заместителем капитан-лейтенант Мураяма, окончивший военную школу вместе со мной. Отряд получил пополнение, и его численность достигла 1500 человек. Для завершения формирования он был переброшен в район Курихама (префектура Канагава), где разместился во временных казармах на берегу моря.
Парашютная подготовка личного состава отряда проводилась на базе военно-морской авиации Кисарадзу (префектура Тиба), куда он был направлен из района Курихама. Здесь же отряд заканчивал приготовление к выступлению.
Как уже отмечалось выше, еще до войны, во время проведения тренировочных прыжков с парашютами на авиационной базе Татэяма были случаи нераскрытия парашютов в воздухе, которые приводили к потерям в личном составе. Однако мы не имели тогда возможности принять все меры к устранению причин аварий и были вынуждены отправиться на выполнение боевых заданий с несовершенными парашютами. Теперь же, после возвращения на родину, мы снова стали настойчиво добиваться улучшения парашютов, и дело увенчалось успехом. Усилия парашютистов и специалистов из соответствующих органов в конце концов привели к тому, что парашют образца 1 был значительно усовершенствован. Производство более совершенных парашютов системы "Найно" (см. подробно о них в Приложении) было налажено на заводе компании "Фудзикура", которая стала снабжать ими отряд.
Новые парашюты, конечно, полностью не гарантировали нас от несчастных случаев. Но зато теперь исключалась возможность нераскрытия парашютов в воздухе и, следовательно, гибель парашютистов по этой причине.
При подготовке к проведению выброски десантов в районах Манадо на острове Целебес и Купанга на острове Тимор прыжкам с парашютами обучались только боевые подразделения. Личный состав подразделений обслуживания к этому виду подготовки не привлекался.
Однако опыт боев в указанных районах показал, что наши взгляды на этот счет и действия были ошибочными. Во время боев за Купанг мне и моим товарищам приходилось переносить на себе раненых, в результате чего значительная часть парашютистов не могла активно участвовать в выполнении боевых задач. Кроме того, личный состав боевых парашютных подразделений по своему моральному уровню существенно отличался от личного состава подразделений обслуживания, и это затрудняло управление отрядом в целом. Тогда я понял, что бой должен вестись совместными усилиями всех родов войск и служб, Поэтому было решено в будущем при проведении воздушно-десантных операций с парашютами выбрасывать весь личный состав отряда, включая так называемые подразделения обслуживания. Были приняты также меры по улучшению вооружения парашютистов.
Во время боевых действий в районах Манадо и Купанга парашютисты имели при себе пистолеты и ручные гранаты. Прыгать с более громоздким оружием, например, с карабинами и легкими пулеметами, было очень трудной опасно, так как это могло привести к нераскрытию парашютов. Правда, в районе Купанга отдельным парашютистам удалось выброситься, имея при себе легкий пулемет или тяжелый гранатомет, но такой прыжок не всегда мог быть удачным.
До начала войны мы неоднократно поднимали вопрос о специальном оружии для парашютистов. Но ввиду того, что военно-морской флот в то время не имел собственных предприятий по производству вооружения для воздушно-десантных войск и вынужден был получать его у сухопутной армии, наши требования и конкретные предложения остались невыполненными, и мы были вынуждены первый раз отправиться на фронт с обычным оружием.
Теперь же, после возвращения в Японию, наши желания были удовлетворены: мы получили разборное и складное оружие. Например, карабин или винтовку можно было легко разъединить на две части и затем снова без труда собрать. У модернизированного легкого пулемета сошки складывались надвое, и когда ствол отделялся от рамы, то пулемет представлял собою две компактные части.
Во время проведения тренировочных прыжков мы освобождали ранец запасного парашюта, подвешиваемого на груди, и помещали в него оружие в разобранном виде. Это позволяло нам легко совершать прыжки с оружием. (Для прыжков с оружием в боевой обстановке потом были изготовлены специальные приспособления.)
"Наша мечта - сражаться в первом же бою
26 ноября 1941 года лайнер "Синда-мару", на борту которого находился наш отряд, глубокой ночью вышел из Токийского залива в океан.
От южной оконечности острова Кюсю лайнер взял курс на остров Тайвань. И только здесь мы узнали, что высадка будет на Тайване,
Позади трудное время учебы и тренировок, когда парашютисты вставали и ложились, думая только о прыжках с парашютом. Развалясь на койке в каюте я погрузился в воспоминания. У меня всплыли в памяти образы молодого, не достигшего еще двадцатилетнего возраста матроса 3 класса Цутитама, погибшего во время испытаний парашюта, матроса 1 класса Тиба, разбившегося во время ускоренной подготовки на базе Татэяма. "Отомщу врагу за них, непременно!" — даю себе клятву и чувствую прилив воодушевления.
Узкая полоска побережья Кюсю постепенно исчезла из виду, я еще раз взглянул в сторону родных берегов, и сердце наполнилось горечью разлуки.
Однако в целом нам было на судне не скучно. "Синда-мару", недавно спущенный на воду пассажирский лайнер, был предоставлен в наше распоряжение в знак признания нашей особой миссии. Парашютисты разместились в каютах первого и второго классов. Обслуживание было поставлено по американскому образцу. Чтобы не было скучно, мы занимались фехтованием. В нашем отряде было много известных фехтовальщиков, и в том числе чемпион флота по фехтованию мичман Сэнно. Некоторые учились передавать сигналы по флажному семафору, не умеющие плавать-обучались плаванию в бассейне и
т. п.
1 декабря завершилось наше веселое морское путешествие, и мы пошли в тайваньский порт Гаосюн (Такао). На рейде стояли транспортные и эскортные корабли, в порту находились части сухопутных войск. Все окружающее говорило о приближении войны.
В целях сохранения тайны парашютистов высадили на берег ночью и доставили на авиабазу сухопутных войск, расположенную в пригороде Каги. На базе не было ни одного солдата. Сразу же за нами на базу прибыл отряд транспортных самолетов, которым командовал капитан 3 ранга Мори.
Нашему парашютно-десантному отряду, сформированному недавно, необходимо было перед отправкой на выполнение боевой задачи заняться повышением боевой подготовки. С этой целью днем мы обычно тренировались в прыжках, а ночью отрабатывали приемы общевойскового боя.
Тренировочные прыжки проводились в условиях, приближенных к боевой обстановке. Основное внимание обращалось на взаимодействие парашютистов с отрядом транспортных самолетов. В целях сокращения потерь при выброске парашютистов и матчасти с парашютами самолет перед выброской переходил на планирующий полет, чтобы, теряя высоту, тем самым затруднять прицеливание зенитчикам. Парашютисты прыгали в полном вооружении и в стальных касках.
Вокруг аэродрома Каги площадью, как мне показалось, около 4 км 2 простирались бесконечные заросли сахарного тростника. Привыкшим видеть в Японии узкие, тесные аэродромы военно-морского флота, нам этот простор напоминал Маньчжурию. Как здесь легко и свободно дышалось; парашютисту не надо было беспокоиться о том, что его ветром унесет в море. Однако здесь была другая опасность. Стоило парашютисту приземлиться в тростниковых зарослях, как он сразу терял ориентировку. Выбирался он оттуда не скоро, словно побитый, с расцарапанным до крови лицом.
— О, дьявол, даже корни у тростника колючие!..- ругались парашютисты, когда, обливаясь потом, выбирались из непролазных зарослей.
Южное солнце светило особенно ярко. Ежедневно в небе над Каги парили белые купола парашютов.
И вот однажды произошло несчастье: в воздухе среди куполов появилась длинная, узкая белая лента нераскрывшегося парашюта и стремительно понеслась к земле. Парашютист разбился.
В тот период батальоны Хориути и Фукуми проводили тренировочные прыжки поочередно. Несчастье случилось в тот день, когда тренировался личный состав батальона Хориути. Я, в то время как командир 1-й роты, отрабатывал с десантниками задачу: "Ведение боя после приземления". Узнав о случившемся, я поспешил к месту происшествия. Увидев разбившегося парашютиста, я спросил:
— А где же запасной парашют?
— Он не надевал его, ведь скоро выступаем,- был ответ.
— Дурачье,- в сердцах выругался я, но потом остыл.
Как я говорил выше, уже первый удачный прыжок заставляет думать парашютиста о том, что "не так страшен черт, как его малюют". А после 5-6 прыжков он начинает вообще относиться к ним иногда просто легкомысленно.
Я всегда подчеркивал опасность таких настроений, но некоторые из слишком высокомерных офицеров строили гримасу во время моих замечаний и пропускали сказанное мною мимо ушей. Для них все было нипочем. Это меня порою приводило буквально в ярость. Я ведь, не щадя себя, делал все для предотвращения несчастных случаев. (К тому времени на моем счету было уже 50 прыжков, что являлось рекордом в военно-морском флоте. Тогда рекордом считалось даже меньшее количество прыжков. При этом нельзя забывать, что тогда парашюты раскрывались далеко не всегда.)
Уже год, как я имел дело с парашютами. На моих глазах было совершено около 10000 прыжков с парашютом. Окружающие, видимо, смотрели на меня как на весьма ограниченного человека, который, кроме парашютов, ничего не знает. Среди летчиков, моих предшественников, был один веселый парень, который иногда, остановив кого-нибудь, спрашивал: "Послушай, у меня, должно быть, глупый вид? С утра до вечера я, как дурак, сижу за пультом, управления и таращу глаза на приборы".
Я и сейчас вспоминаю об этом. Действительно, и я был в таком положении. Пусть мое поведение казалось тогда людям дурацким, однако именно я понимал истинные причины наших неудач. Вероятно, только поэтому, когда все были подавлены тяжелым чувством во время несчастных случаев, я особенно не боялся. И, напротив, когда все радовались тому, что все парашюты раскрывались и происшествий не случалось, меня охватывало чувство какого-то страха и опасения за то, что радоваться еще не время.
В то время моим искренним желанием было убедить руководящих офицеров в том, что радоваться успехам еще рано, так как надо вообще ликвидировать трагические случаи, связанные с потерей драгоценных нам людей в период обучения. Но мои старания не давали большого эффекта.
Я твердо знал, что недавно созданный парашютный отряд нуждается в очень серьезной подготовке, и целиком отдавался этому делу. Однако каждый человек имеет свои возможности, и вскоре жестокая действительность сделала все мои благие намерения ненужными. Наш парашютно-десантный отряд в то время напоминал цыпленка, только что вылупившегося из яйца, причем единственного во флоте. Но этот, совсем еще не оперившийся цыпленок готов был наброситься на орла. Полные боевого задора, но не знавшие действительности парашютисты проявляли большую опрометчивость. И вот близился час, когда они должны были вступить в бой.
Вскоре я узнал от командира отряда содержание секретного приказа, в котором говорилось о том, что Япония вступила в войну с Америкой. Наступал решительный момент, когда нация Ямато мощным ударом в самое сердце должна, была отомстить ненавистным англосаксам, которые в стремлении захватить весь мир, стали распоряжаться на Тихом океане.
Поистине было досадно то, что как раз в это время пришлось отправить в Японию 10 парашютистов, получивших травмы во время тренировочных прыжков, а также прах одного погибшего.
Две раза в неделю в свободное от занятий время нам разрешалось уходить из расположения части, и мы старались как можно веселее провести это время. В многочисленных лавчонках, устроенных прямо на улице, в изобилии продавалась всякая снедь, овощи, фрукты — выбирай и ешь, что хочешь. Мы очень обрадовались, так как в Японии в этом отношении было трудно. В хорошем расположении духа под влиянием перемены обстановки мы ждали "дня X". Мы надеялись и верили в то, что войну начнем именно мы, что нас сначала перебросят на Филиппины, а затем на остров Таракан.
8 декабря 1941 года. Рано утром в казармах раздался сигнал "Тревога!" Командиры отрядов объявили:
"День X" наступил, к югу от Японии, в районе Тихого океана, начались военные действия".
Вот и пришло, наконец, время, которого мы так ждали. Именно ради этого дня я пришел в военно-морской флот и преодолел столько трудностей.
Последовал приказ, который гласил: "Выделить из состава парашютно-десантного отряда два парашютных взвода и немедленно выслать их для овладения островом Батан с целью обеспечения подготовки аварийных посадочных площадок для самолетов, действующих против Филиппин ".
В соответствии с этим приказом два взвода под командованием лейтенанта Такэноути немедленно и с большим подъемом отправились на выполнение задания.
Вскоре совершенно неожиданно командир отряда сообщил личному составу о том, что наши самолеты сегодня на рассвете внезапно атаковали Гавайские острова {14}. Криками "Свершилось! Банзай! Банзай!" было встречено это сообщение парашютистами, многие из которых от радости прослезились. Всюду зазвучал знакомый мотив патриотической песни, всех охватило какое-то особенное волнение.
Однако очень скоро ликование сменили мрачные настроения. Отряд не получал приказа о выступлении. Все горели желанием сражаться, рвались в бой, а приказа не поступало. Среди парашютистов стали расти упаднические настроения. Командование успокаивало нас:
"Парашют — это терпение". И мы должны были выслушать эти горькие для нас слова в самом начале войны. "
"Период обучения - Рождение парашютно-десантных войск военно-морского флота
Еще в период завершения испытательных прыжков в Йокосукском авиаотряде был проведен опрос всего личного состава с целью выявить желающих занять командные должности в будущих парашютных частях. Было решено отобрать для этого только добровольцев.
За исключением некоторых испытателей, которым не позволяли семейные обстоятельства или другие причины, все решили остаться в парашютных войсках и продолжать испытательные прыжки. Из 92 человек осталось 75.
Пятнадцать человек выбыли из наших рядов в результате катастроф и аварий, а остальные — по собственному желанию. Нас зачислили в списки личного состава школы. Появилась новая военно-учетная специальность-хикотокугихэй (авиадесантник). Так стали называть парашютистов.
Теперь основное внимание было обращено на изучение пехотного оружия и на общевойсковую подготовку, которой мы не могли заниматься в период испытаний парашютов. Тренировочные прыжки мы стали проводить в морском авиаотряде, который располагался в 30 минутах езды на автомашине от школы.
Формирование парашютно-десантных войск решили проводить следующим образом: с каждым набором в военно-морскую артиллерийскую школу зачислять по нескольку сот человек в качестве обычных курсантов. Там они должны были проходить обучение прыжкам с парашютом, чтобы пополнять будущие парашютные войска.
В период маневров сухопутных войск парашютистам выдавали сухой пятидневный паек и забрасывали их в "тыл противника". Во время одних таких учений парашютист Ито повредил себе глаз учебным патроном от легкого пулемета, который он имел при себе, и чуть не потерял зрение. (Причиной этого происшествия явилось отсутствие должных мер по обеспечению безопасности прыжков с оружием.)
В первой декаде сентября для обучения нового пополнения прыжкам мы были переведены в морской авиаотряд Татэяма, Вскоре за этим последовал приказ военно-морского министра:
Срочно сформировать и подготовить два парашютных подразделения {13} численностью 750 человек каждое. Подготовку подразделений закончить к 1 декабря 1941 года".
Для нас, испытателей парашютов, живших в условиях строгой конспирации, этот приказ означал многое. Нас поражал слишком малый срок для выполнения задания. Необходимо было в течение всего трех месяцев подготовить два батальона парашютистов общей численностью 1500 человек. Кроме того, их надо было хорошо обучить приемам общевойскового боя.
"Какой странный приказ. Наверное, скоро война начнется",- так думали многие из нас.
Разумеется, поскольку эти подразделения готовились для нанесения молниеносного удара, то следовало спешить.
Однако я никак не мог себе представить, как можно в такой короткий срок подготовить 1500 человек. Мне казалось, что у нас не хватит возможностей для того, чтобы каждый из них сделал минимум по одному-два первых прыжка.
По решению командования весь первый специальный набор в школу был влит в состав формируемых парашютных подразделений.
Военно-морская артиллерийская школа в Татэяма получила название "школы морской пехоты". Она около года назад выделилась из Йокосукской артиллерийской школы ВМФ с целью подготовки специалистов — морских пехотинцев и артиллеристов наземных частей ПВО.
20-сентября было объявлено о создании парашютно-десантной части. Она получила название "Первый особый воздушно-десантный отряд базы Йокосука". Командиром этого отряда был назначен капитан 2 ранга Хориути, признанный мастер спорта на флоте. В отряд начали прибывать курсанты школы в Татэяма, а также откомандированные из экипажей военно-морских баз и кораблей. На авиабазу в Татэяма для нас стали поступать транспортные самолеты, переделанные из средних бомбардировщиков образца 96.
Авиабаза Татэяма, омываемая тихими водами залива Татэяма, становилась все оживленнее по мере прибытия туда новых контингентов будущих парашютистов и транспортных самолетов.
Здесь в этом тихом уголке Японии формировалась первая парашютно-десантная часть ВМФ общей численностью 1500 человек. После завершения тренировочных прыжков весь личный состав предстояло разбить на два батальона. Предполагалось, что командиром одного батальона будет капитан 3 ранга Фукуми, прославленный герой, участник войны в Китае.
Обучение парашютистов накануне войны
Невозможно было разработать удовлетворительную программу массовой подготовки парашютистов, рассчитанную всего на два месяца. Составленный план обучения концентрировал все внимание на проведении тренировочных прыжков с парашютами. Тактику наземного боя решили изучать в свободное от прыжков время, причем каждое подразделение проводило такие занятия по своему усмотрению.
26 и 27 сентября мы, бывшие испытатели парашютов, в количестве 75 человек совершили групповые прыжки. Одновременно с нами к прыжкам приступили курсанты 1-го набора артиллерийской школы ВМФ в Татэяма, которые уже завершали наземную подготовку к прыжкам с парашютом.
Было решено нас, 75 человек, назначить инструкторами, образовав десять команд, которые должны были проводить обучение вновь прибывающих. Совершившие по нескольку прыжков из числа новичков поступали в наше распоряжение как помощники инструкторов.
К тому времени в нашем распоряжении было всего лишь 150 парашютистов. По заказу штаба военно-воздушных сил и управления вооружения и боеприпасов на авиационном заводе компании "Фудзикура" срочно изготовляли парашюты, и они партиями на транспортных самолетах доставлялись к нам.
Основная подготовка к прыжкам с парашютом вновь поступающего включала: двухчасовую наземную тренировку по датской системе. Одночасовое занятие на качелях и прыжки, три часа-укладка парашюта, один час-групповой полет, один час-изучение самолета и материальной части парашюта.
На следующий же день после прибытия новички под руководством инструкторов приступали к тренировкам.
После завершения этой наземной подготовки каждый самостоятельно укладывал свой парашют, прикреплял его к манекену и сбрасывал с самолета. Это была проверка парашютов на раскрытие.
Отряд взял на себя испытание новых парашютов. Он это сделал по двум причинам. Во-первых, потому, что поставщик, авиационный завод компании "Фудзикура", которому был дан жесткий срок, не успевал это делать сам (по правилам парашюты считались пригодными для отправки в часть только после заводских испытаний и приемки их нашим представителем), во-вторых, парашют являлся для парашютиста такой важной принадлежностью, от которой зависела его жизнь, поэтому собственноручное испытание парашюта вселяло в будущего парашютиста уверенность, которая очень необходима при свершении первых самостоятельных прыжков.
Первый прыжок парашютист совершал на следующий день после проверки парашюта на раскрытие с помощью манекена.
Парашют для парашютиста все. После отделения от самолета он полагается только на парашют. Ночью перед первым прыжком некоторые молодые парашютисты спали в обнимку с парашютом, а любители спиртного даже не прикасались накануне к чарке и на ночь ставили бутылочку сакэ на ранец с парашютом в качестве приношения богу, который должен был ниспослать им удачу.
Никому не хотелось погибать зря в период обучения. Нашей первоочередной задачей как инструкторов было прежде всего сохранение жизней будущих парашютистов. Нашим девизом при обучении новичков прыжкам с парашютом были слова: "осторожность", "точность", "решительность".
Аэродром авиаотряда Татэяма длиной 1500 и шириной 1000 м был несколько тесен для тренировок в выброске парашютного десанта. К тому же этот аэродром с трех сторон окружен водой. Неопытный парашютист мог упасть на крыши домов или в море. Однако, учитывая то, что предполагаемая территория противника, где нам придется приземляться, могла оказаться еще более тесной, все же этот аэродром был достаточно большим участком, не имеющим к тому же особых препятствий для десантирования.
Перед командным пунктом строго в линию выстроились новички. Отдается приказ: "Ветер норд норд-вест. Скорость — 5 м/сек. Прыжок с высоты 300 м. Заход с запада, со стороны моря. По машинам!"
Со строгими, сосредоточенными лицами парашютисты занимают места в самолете. Для того чтобы парашютисты приземлились кучнее, самолет заходит против ветра, вот он делает круг и пролетает над аэродромом. Совершающие первый прыжок парашютисты по одному покидают самолет. (На первый прыжок требовалось много времени. Так, например, если бы 1500 человек сбрасывать только с десяти самолетов, то каждому самолету нужно было бы пройти над аэродромом 150 раз. Для очередного захода требовалось несколько минут. Общее время можно было бы значительно сократить, сбрасывая сразу по нескольку человек. Но для этого требовался более широкий аэродром.)
Раздаются два протяжных сигнала зуммера, которые означают, что надо подготовиться к прыжку. Самолет ложится на курс сбрасывания, все готовятся к прыжку.
Скоро аэродром. Через некоторое время слышится новый сигнал зуммера: "Внимание!" У всех на мгновение от напряжения перехватывает дыхание. Наконец следует сигнал; "Пошел!"
И вот, описывая параболы, летят вниз черными комочками парашютисты. Над ними извивающейся белой лентой показываются полотнища парашютов.
Парашютист свободно падает около 60 м. Затем он слышит над собой характерный хлопок, и над ним, словно огромный белый цветок, раскрывается купол парашюта. Парашютист движением рук и ног в воздухе стремится расправить закрутившиеся стропы.
А с земли в мегафон кричит инструктор: "Поворачиваться спиной к ветру! Ноги держать вместе!"
Распугивая красных стрекоз, тучами носящихся в ясном осеннем небе, парашютист приземляется.
Прыжок окончен. "Все в порядке!"-докладывают бодрым, слегка дрожащим от волнения голосом парашютисты инструктору о своем первом прыжке. В руках они держат парашюты. Настроение у всех приподнятое. Парашютисты уже не чувствуют боли в суставах и мышцах после утомительной наземной подготовки, продолжавшейся непрерывно в течение двух недель. После удачного прыжка всю боль как рукой сняло.
Так как времени на подготовку оставалось очень мало, то пришлось при первых тренировочных прыжках за один заход самолета сбрасывать не одного, а сразу. трех парашютистов.
Парашютисты, совершившие первый прыжок, в дальнейшем прыгали группами по 6-12 человек. На этой стадии обучения уже легко было обеспечить до 300 прыжков в день.
Таким образом, над базой Татэяма весь день в воздухе парили белые купола парашютов. Это было красивое, но пока еще мирное зрелище.
При таком темпе подготовки нам стало казаться возможным завершить работу к назначенному в приказе сроку.
8 октября. Трава на летном поле еще не высохла от недавно прошедшего мелкого осеннего дождя, но прыжки все же было решено проводить. Уложив парашюты, которыми мы пользовались для тренировок в первой половине дня, мы после обеда возобновляем прыжки. И вот над Татэяма снова белеют купола парашютов. Один, два, три... Между ними сохраняется интервал около 50 м. Все больше и больше появляется в небе белых облачков, превращающихся в купола, словно бутоны в огромные цветы.
Но вот одно облачко вытягивается в извивающуюся ленту и начинает быстро снижаться, обгоняя другие. "Что за странное явление",- думаю я, внимательно следя за ним. Парашютист продолжает падать. Я начинаю нервничать. "Раскройся!"-наконец, кричу я, топая ногами от волнения. С земли кажется, что парашютист падает с ужасной скоростью. Он судорожно болтает ногами и руками-значит, не потерял сознания. Но помочь ему уже ничем нельзя. У меня сердце готово остановиться, я весь съеживаюсь. Вот до земли остается 50, 30, 20 м! Беда! В какое-то мгновение мне кажется, что я слышу звук удара парашютиста о землю. Я закрываю глаза: "Разбился!"
Даже по радио с земли уже невозможно хоть на время остановить выброску парашютистов. А транспортные самолеты непрерывно продолжают выбрасывать парашютистов, и они, легко покачиваясь в воздухе, медленно приближаются к земле. Их несколько десятков. Вот опять появляется длинная белая лента. Неужели опять не раскроется? До земли остается 60, 50, 40... 30 м. О ужас! Раскройся же! Парашют раскрылся почти в тот момент, когда парашютист ударился о землю. Он остается лежать на месте в таком же положении, как упал. К месту падения бежит инструктор, вокруг собирается толпа. Я тоже, пробираясь сквозь толпу, спешу к месту катастрофы.
Подбегаю и вижу, что на земле лежит уже мертвый матрос 1 класса Тиба. Новички, еще не знавшие всех правил, пытаются начать сборку парашюта Тиба. Я их останавливаю, чтобы выяснить, правильно ли была произведена укладка парашюта до этого.
Осмотрев внимательно все части парашюта, убеждаемся, что укладка была сделана нормально. Но почему же не раскрылся парашют?
Причина отказа парашюта в работе остается неизвестной. Я страшно переживаю. Это первый случай, когда мне не удается установить причину катастрофы. Какие же принимать меры? Чувствую, что парашютисты волнуются.
Однако война на носу и раздумывать нет времени. Пока делаем предположение, что парашют, видимо, отсырел во время вчерашнего дождя, поэтому и отказал в работе.
— Убрать труп, продолжать учебные прыжки! — отдаю я распоряжение.
Я был главным инструктором по учебным прыжкам и сам совершал ежедневно один прыжок. После этого случая я специально прыгнул первым.
На следующий день, 9 октября, мы встречали принца Такамацу, прибывшего инспектировать наш отряд.
Снова оживление в воздухе. В небе белеют купола парашютов. Несколько сот человек приземляются благополучно. Но вот опять белое облачко одного парашюта вытягивается в ленту и, опережая другие, стремительно приближается к земле-точное повторение вчерашнего,
Еще один молодой парень гибнет при исполнении служебных обязанностей. Сажусь в стоящую наготове машину и спешу на место падения.
Охваченные тревогой за судьбу остальных 1500 парашютистов, исследуем парашют, перебирая стропу за стропой, и приходим к выводу, что причина отказа лежит в самой конструкции парашюта.
Командование авиаотряда, командир нашей парашютной части Хориути и ответственный за испытания парашютов Сумида, несмотря на то, что время было очень напряженное (война с Америкой могла вот-вот разразиться), решают пока отказаться от проведения тренировок. Следует команда: "Прекратить учебные прыжки!"
Теперь мне хочется кратко объяснить причины этих трагических случаев.
У парашюта принудительного действия, которым мы пользовались, площадь купола составляла примерно 35 м2. Он имел 20 или 24 стропы. Обрывная стропа разрушалась только тогда, когда купол и стропы, выйдя из ранца, вытягивались в одну линию. Иногда случалось так, что под действием воздушной струи, создаваемой пропеллером, стропы и полотнище купола скручивались жгутом подобно мокрому полотенцу, и при наблюдении с земли такой парашют напоминал узкую ленту, развевающуюся как вымпел. Что же придумать? Надо было что-то изменить, чтобы парашют не скручивался. Имелось несколько предложений на этот счет, но времени на переделку не было, война приближалась.
Наконец, после упорного труда специалистов появился усовершенствованный парашют с внутренним "парашютиком". Его назвали "Особый парашют образца I".
По словам инженеров авиазавода компании "Фудзикура", даже и сейчас парашюты такой системы не уступают американским. Устройство этого внутреннего парашютика напоминает собой ветровой конус. Если поток воздуха не попадет внутрь купола, он не наполняется. В центре купола устроено полюсное отверстие диаметром примерно 20 см. По краям этого отверстия было вмонтировано довольно упругое резиновое кольцо, поэтому оно является саморегулирующимся: при раскрытии парашюта его диаметр увеличивается примерно до 80 см, что смягчает динамический удар. Так был усовершенствован парашют.
В нашем только что сформированном отряде было много неясных вопросов, требовавших разрешения. Однако все наши труды оказались бы напрасными, если бы нас в случае войны нельзя было использовать как особую ударную часть. Быстрота на войне — самое главное.
Я срочно вылетел на авиазавод компании "Фудзикура", чтобы ускорить производство запасных парашютов, в которых мы теперь нуждались. Примерно через десять дней после катастрофы запасные парашюты были готовы.
Получив их, мы с 21 октября возобновили учебные прыжки. Теперь в случае нераскрытия основного парашюта можно было ввести в действие запасной. Увеличили и высоту, с которой производились тренировочные прыжки.
Вскоре у одного парашютиста опять парашют в воздухе свернулся жгутом. Но на этот раз его выручил запасной парашют. Прыжок совершал матрос 3 класса Арами.
Итак, запасные парашюты позволили надеяться на 100-процентное раскрытие парашютов в воздухе. Теперь настроение у парашютистов поднялось. Все внутренне подбадривали себя, помня о том, что в нашем трудном деле нас не должны останавливать никакие жертвы. Личный состав отряда предчувствовал близость войны и понимал, что она сопряжена с еще большими испытаниями. У парашютистов крепла решимость преодолеть все невзгоды, которые встретятся на пути. В этом их укрепляло сознание того, что они служат в 1-м парашютно-десантном отряде военно-морского флота.
И какие бы меры предосторожности мы ни предпринимали, нас постоянно подстерегала опасность. Мы не могли избежать несчастных случаев из-за непредвиденных случайностей или ошибок в результате недостаточного внимания.
Однажды транспортный самолет с парашютистами, едва отделившись от стартовой дорожки, упал в море.
— О, всевышний Будда, спаси нас,- молились парашютисты, закрыв глаза от ужаса. Однако, придя в себя, они с удивлением увидели, что самолет мирно покачивается на волнах и не тонет, и что к нему уже спешит спасательный катер.
Позже выяснилось, что от удара при падении у самолета оторвались оба мотора, поэтому, значительно облегченный, он сразу не пошел ко дну. Спасательный катер подобрал всех, за исключением одного парашютиста, который находился в самом дальнем углу кабины и не успел выскочить, так как вода просочилась в самолет и он затонул. Потребовалось два дня, чтобы поднять его со дна моря.
Еще один трагический случай произошел 28 октября. Транспортный самолет летел над заливом. Вдруг от самолета начали отделяться черные точки. Одна, две, три... шесть. У всех шестерых парашюты раскрылись над морем. Послышались возгласы:
— Они же над морем, что они делают, срочно спасательный катер!
— Но почему они это сделали?
Экипаж спасательного катера был озадачен и растерянно наблюдал за парашютистами, недоумевая, что их заставило прыгать над морем. Мотор, как часто бывает в таких случаях, не заводился, и команда беспомощно металась по судну.
— Бросайте запасной парашют, отстегивайте подвесную систему перед погружением в воду! Можете запутаться в стропах! — до хрипоты кричали мы парашютистам, но наши слова не долетали до них. Вместе с парашютами они скрылись в морской пучине.
Когда на место прибыл спасательный катер, было уже поздно. Едва можно было различить в воде белые полотнища парашютов. Один парашют заметили на глубине 10 м. Хотели его достать бамбуковым шестом, но не смогли. Шест был короток. Скоро все парашюты исчезли во мраке морских глубин.
Что же произошло? Оказалось, что виноват во всем был летнаб. Он случайно рукой нажал на кнопку зуммера, раздался сигнал. Парашютист, сидевший около люка, принял его за сигнал "Пошел!" и выпрыгнул, а за ним автоматически последовали еще 5 человек. Они, видимо, не знали, что самолет в то время находился над морем. Экипаж, услышав страшный топот и возню в кабине, хотел было остановить парашютистов, но было уже поздно.
Для того чтобы предотвратить повторение такой ошибки, на первое место возле люка стали сажать самого подготовленного парашютиста. Однако и после этого имел место аналогичный случай, в результате которого погиб матрос 3 класса Мэгуми.
Море в районе Татэяма кажется спокойным. Но в глубине, почти по самому дну несет свои воды коварное теплое течение Куросиво. Неподалеку от Татэяма есть прекрасный морской пляж Суноура. Местные рыбаки говорят так: "Если попал в воду, старайся плыть в сторону открытого моря. Поплывешь к берегу, затянет на дно.
Течение Куросиво, берущее начало у экватора, проходит через моря и океан на протяжении нескольких тысяч миль. На своем пути оно накапливает огромную энергию и со страшной силой обрушивается на полуостров Босо. Отражаясь от него, мощный поток устремляется по дну в открытый океан. И уж если этот поток захватит вас в свои объятия, то прощайтесь с жизнью.
Я не собираюсь рассказывать дальше о прихотях океана. Давайте лучше оденем ранец с парашютом, сядем в самолет, поднимемся в воздух и посмотрим оттуда на землю. Какое лучше выбрать место для приземления? "Место с ровной поверхностью",- скажете вы, если вам удалось совершить один или два прыжка. Уже инстинкт самосохранения подсказывает человеку, что даже в случае аварии падать всегда выгоднее в такое место, где можно избежать удара о твердые и острые предметы. Поищем такое место.
Присмотримся к тому, что нас окружает. Вот аэродром. Годится ли он для приземления? Нет. Грунт там очень твердый. Вон вдали виднеется лесок. Он, словно разостланный ковер, невольно привлекает вас своей кажущейся мягкостью. А вот
_________________
«Бог, тебя простит, багословит и молитвами святоотечества, да поможет тебе!»
Последний раз редактировалось Ангел 29-03, 18:42, всего редактировалось 3 раз(а).
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
